Публикуем рассказ горника и альпиниста, ученого и геолога, бродяги и фотографа Григория Лучанского.
ТЫкай меня, пожалуйста.
Случилась эта история давно. И случилась она в горах. Я был молодым горным инструктором на учебно-спортивных сборах. Мы отрабатывали приемы индивидуального спуска на фирновом склоне.
![](https://pp.userapi.com/c639521/v639521348/5e222/wl_spDHfUDQ.jpg)
Фирн, кто не знает, это когда уже не снег, но еще не лед, некое среднее состояние. Преодолевать крутые склоны, покрытые глубоким снегом физически очень трудно, а такие же склоны, покрытые льдом - технически сложно, а фирн - это тоже самое, что для горожанина асфальт. Итак, мы отрабатывали на фирновом склоне спуск в кошках и с ледорубом. Кошки - это не домашние животные, а вид альпинистского снаряжения, напоминает сандалии, только металлические и с шипами. Первое упоминание подобного снаряжения для передвижения по горным ледникам я нашел у древнегреческого географа Страбона, который описывает кожаные сандалии с металлическими шипами у калхов - жителей горной Колхиды. А ледоруб - это средство выживания, как шутят альпинисты. На заре альпинизма, естественно в Альпах, горные проводники ходили с альпенштоками (палки с металлическим наконечником) и обыкновенными топорами для вырубания ступеней на ледовом склоне. Потом один известный альпинист взял и соединил палку и топор, и получился ледоруб. Об истории экспедиционного снаряжения я могу говорить часами, даже сутками, поскольку этим занимался профессионально последние 25 лет. Но этот рассказ не о горном снаряжении, а о женщинах в горах. Поэтому мы возвращаемся с вами на фирновый склон, где моя группа под моим руководством отрабатывает спуск. Я спускался первым, показывал. Участники моей группы повторяли, спускались за мной.
![](https://pp.userapi.com/c639521/v639521348/5e1ec/lgeVAqtqGQg.jpg)
В любых сложных условиях очень важны четкие, короткие команды, которые часто спасают жизнь. Поэтому в сложных условиях альпинистских восхождений и перевальных походов все общаются на ТЫ. Так было всегда и в моей горной практике. Но случилось исключение. У меня в группе оказалась девочка из очень интеллигентной, московской семьи. Как ее занесло в наш московский Спартак, не знаю. Я был фанатом горной жизни, строгим и консервативным инструктором. Для меня горные традиции были превыше всего. У меня, как у инструктора, получалось все отлично, кроме одного - заставить эту девочку обращаться ко мне на ТЫ. Она выкала всем, тем самым вносила какую-то дисгармонию в нашу походную, можно сказать интимную жизнь. И вот, на этом склоне наступил момент истины. Когда я был внизу склона, за моей спиной, сверху раздался крик этой девушки: «Григорий Григорьевич! Извините, пожалуйста, я на Вас камень сбросила!» Хочу пояснить для моих уважаемых читателей, не знакомых с горной спецификой. Камни в горах не падают, они прыгают, как мячики. Камни подразделяются на типы по размерам. Например, есть «орехи», есть «утюги», есть «чемоданы», а есть «шкафы». На меня прыгала как мячик «тумбочка», и ее траектория проходила как раз посередине меня. Но я был к этому готов. Я сгруппировался, сжался, как пружина, на ногах - кошки, в руках - ледоруб, на голове - каска. Вот оно, то самое мгновение, которое делит будущее на ужас и кайф. Слава, Богу! Я успел отскочить и «тумбочка» запрыгала дальше по склону, набирая скорость и прыгучесть. Грохот эхом ушел за скалы. Наступила тишина, причем полная. Открою тайну, тишина - это рай для инструктора, когда аудитория жадно ждет слово своего учителя. И слово было! Точнее слова! Я говорил громко и четко трехэтажным, русским, отборным, я бы сказал даже изощренным матом. Все, что я знал и когда-либо слышал в общественных банях и пивных, от партийных начальников и колымских бичей - от всех любителей и знатоков русского мата, я прокричал вверх, где на крутом склоне, в окружении величественных скал замерла моя группа и милая, испуганная девочка.
Горы, группа и эта бедная девушка услышали мое конкретное мнение о женщинах в горах, о женщинах за рулем, о женщинах в политике, о женщинах-космонавтах, о девушках из интеллигентных московских семей, о девушках на обочинах дорог и прочее.
Бедная девушка. За несколько минут она узнала такую глубину, такую широту, такую многогранность русского языка, что три дня вообще не говорила. Я думаю, это был шок. А потом было зачетное восхождение. По правилам, самого слабого участника берет в свою связку инструктор. И я шел в одной связке с этой молчаливой девочкой. На крутом склоне она сорвалась. Ух! А может, ах! В одной альпинистской шуточной песне есть слова: «Булинь развяжется бесшумно, и крик растает в тишине: «А-а-а-а-а!», не доверяйте деве юной крепить перила на стене». Когда я вспоминаю этот срыв, я прочему-то вспоминаю эту песню, а потом, как говорит Андрей Рожков из Уральских пельменей, хожу и ржу. Простите меня, это неврология или психосоматика, а может и что-то еще. Она зацепилась одной кошкой за другую и заскользила по склону. Конечно, она забыла сразу все приемы самозадержания, она просто скользила, набирая скорость. Но я к этому был готов. Снаряжение выдержало, веревка смягчила рывок, и все закончилось интеллигентно, методически правильно и педагогически корректно. А вечером в лагере в моей палатке, как требует инструкция по первой помощи, я осмотрел и ощупал ее с головы до ног на предмет закрытых и открытых переломов, а потом обработал йодом ее синяки с большим удовольствием и нежностью. А потом, как требует инструкция по первой помощи для профилактики осложнений, мы пили из моей фляги 70-ти градусную настойку элеутерококка. Пили на брудершафт. Потом пили за здоровье. Потом пили за горы. Потом незаметно перешли на ТЫ. Потом… И это уже было без всяких инструкций. |